Танатос - Страница 30

— А сколько это будет стоить хотя бы приблизительно? — спросил я бармена.

— Для вас, поскольку вы иностранец, сумма будет исчисляться в долларах. Недавно я слышал, что один испанец заплатил их целую тысячу. Ну вот, рассчитывайте где-то на эту сумму. Ты же сказал, что она актриса, значит, у нее водятся деньги, а?

— А сам ты ходил к Кардозо?

— Да ну тебя, откуда у меня такие деньги, на барменское-то жалованье?

Так как Куба — страна социалистическая, формально тут нет классового разделения. Военные и политики не имеют возможности нелегально сколотить себе капиталец. Такая возможность исчезла, когда прекратилась помощь от распавшегося Советского Союза. Но нельзя сказать, что здесь проводится уравнительная политика и люди равны между собой. Например, этот бармен, перед тем как хлопнуть стаканчик виски, заявил, что у него нет денег на консультацию у Кардозо. Однако, если он верит в могущество божества Чанго, поход к Кардозо должен быть его заветной мечтой. С недавних пор шаманы стали требовать, чтобы их услуги оплачивались в долларах. А он не в состоянии накопить такую сумму. Но никто не осуждает позиции Кардозо, да и сам бармен не особо страдает от осознания своей бедности. Мне кажется, что подушная подать, введенная здесь еще испанцами, не изжила себя и при социализме. Те, кто не имеет прав или средств для приобретения какой-нибудь вещи, знают, что ее у них не будет никогда, но также знают и то, что не все можно приобрести. Кубинец может мечтать, глядя на понравившуюся вещь, но не будет лезть из кожи вон, чтобы заполучить ее. Кому-то это покажется жестоким, но я считаю, что это вносит живительную струю в отношения между людьми. Мои отец и мать верили, что мне удастся стать важным человеком. Они то и дело повторяли: «Мы-то трудились недостаточно хорошо, но вот, если ты успешно закончишь школу, ты сможешь стать кем пожелаешь». Родители и преподаватели говорят, что если человек чего-нибудь захочет, для него не будет ничего невозможного, просто нужно приложить достаточно усилий, но все это ложь. Силы человека имеют свой предел. Есть люди, способные целыми днями изготавливать лакированные безделушки, даже не отдыхая. Но тот, кто не интересуется ни лаком, ни кустарным искусством, обладает теми же способностями. Дело не в том, что мои родители прикладывали недостаточно усилий. Просто им не удалось найти работу, где они могли бы трудиться по трое суток подряд без сна, работу, где труд являлся бы для них удовольствием. То, что называют талантом, на самом деле является своего рода бессознательным побуждением, которое указывает нам, что вот, мол, та работа, которая тебе полностью соответствует. На Кубе уважают таких людей, как Кардозо. Но в равной степени уважением пользуются и те, кто обладает достаточными средствами, чтобы пользоваться услугами Кардозо. Таким завидуют. Но никто и не думает, что это доступно всем. В глубине души они знают, что каждый человек по-своему уникален. И никому поэтому не придет в голову жаловаться, что он не смог стать таким, как Кардозо. «Откуда у меня такие деньги!» — сказал мне бармен, смеясь, и даже если это была насмешка над собой, он не краснел от стыда и не пытался обольщаться на свой счет. Это был самый что ни на есть естественный смех, смех человека, принимающего реальность такой, как она есть.

В Японии учат, что нет ничего в мире, чего не смог бы добиться человек, если он прилагает к этому все возможные усилия. Эта идеология положена в систему экзаменов. И тех, кто терпит поражение, клеймят именем неудачника. Играя на страхе сделаться неудачником, родители и преподаватели, таким образом, заставляют ребят приобщиться к конкурсной системе. У многих моих школьных друзей боязнь поражения в конечном счете спровоцировала болезнь. Одна девушка сошла с ума, ей казалось, что в ее тело впиваются тысячи булавок; один из моих приятелей впал в аутизм и больше не выходил из своей комнаты; другой подхватил какую-то неизвестную болезнь кишечника и не мог принимать никакой пищи; у еще одного вдруг стали нещадно выпадать волосы. Им говорили, что это может быть обусловлено генетической предрасположенностью, или что это неизвестный доселе вирус, или же что дело в плохом иммунитете. Меня все это настолько напугало, что я решил покинуть эту страну, так как система по производству неудачников слишком могущественна, чтобы с нею можно было бороться. Позже, на Кубе, я понял. Я понял очень простую вещь: даже если ты вдруг осознал, что у тебя нет никакой возможности добиться того, чего ты так страстно желал, жизнь на этом не заканчивается, ведь к счастью ведет множество других путей. Это элементарно, но в Японии такие вещи понимают с трудом, тогда как на Кубе об этом знает каждый. Поначалу я думал, что эта истина стала мне доступна благодаря кубинской музыке и изысканности танцев, но это оказалось не так. В Японии существует некая модель, которой нет на Кубе, вернее, способ приводить людей к одному знаменателю. Как была создана эта модель, я не знал никогда. Она не имеет отношения к монархической системе и не является коллективной иллюзией. Может быть, это следствие того, что мы очень любим моделировать все происходящее. Но в любом случае, когда приезжаешь на Кубу, понимаешь, что здесь эта модель не действует. Для этого недостаточно просто оказаться за границей: например, в Нью-Йорке имеется значительная японская диаспора и модель там функционирует без сбоев. Я сбежал, мои друзья, оставшись в системе, заболели. Но мне всегда казалось, что должны же быть такие люди, которые были бы способны выживать, отвергая эту модель и не выезжая при этом за пределы страны. Нужно ли им для этого обладать энергетикой, значительно превосходящей мою? А может, они должны придерживаться какой-то особой стратегии? Есть ли здесь связь с сексом и наркотиками? Я часто задавал себе эти вопросы. И теперь у меня сложилось впечатление, что эта актриса не принадлежит к моей расе. Разумеется, не будучи при этом кубинкой. Наливая мне четвертый стакан, бармен заметил: